Дуглас Хилл - Военный диктатоp Галактики [др. перевод]

Затем он упрямо продолжил работу по ремонту своей планетарной тяги.

По окончании работы Кейл не двинулся с места. Опустошенный, он неподвижно сидел, уставившись в космос, не замечая времени и пытаясь смириться с чудовищной действительностью, которая чуть не свела его с ума. Несколько раз он заигрывал с мыслью, что Они, возможно, ошибается… Или что это была совсем не Они, а какая-то вражеская уловка, и что ему, в конце концов, надо бы вернуться и спуститься на Морос, чтобы посмотреть самому. Но ему удавалось устоять перед искушением. Это был корабль Они, и у врага не хватило бы времени на то, чтобы использовать его для тщательно разработанного обмана. И как-то инстинктивно он понимал, что ее посмертное сообщение было реальным и правдивым.

А в это время его передатчик без устали передавал сообщение, но не получал ответа. И страшная мысль начала овладевать им — возможно, ответа никогда и не будет.

Что, если его Ударный полк находился от дома дальше всех из частей Легиона? Что, если они прибыли самыми последними и последними снизились в смертоносное свечение радиации?

Если так, то он…

Последний легионер.

Но по мере того, как текли часы, что-то еще — не интуиция, а физическое ощущение своего организма — подсказало ему, что даже если это и правда, что если он остался в живых один, то для него это долго не протянется.

Казалось, это шло из самых костей — слабое, но различимое и определенное чувство.

Глубоко запрятанное ощущение жгучей боли.

Любезная попытка Они спасти его не сработала. Даже на таком расстоянии от планеты, где он находился, часть радиации, должно быть, дотянулась до него. Слабая доза, которая даст ему возможность немного пожить.

Сколько времени ему остается — не самый главный вопрос, занимающий его ум. Более важные вопросы, которые вызывали всю силу его горя и ярости — КТО и ПОЧЕМУ?

Но сам факт, что у него остается ограниченный срок для поисков ответа на эти вопросы, возродил его и зарядил энергией действовать. Он снова стал легионером.

Он повернул корабль прочь от системы Мороса и приступил к медленному процессу поисков.

Он перелетал от мира к миру, наблюдая, слушая и задавая тщательно продуманные вопросы. Как только он оказывался в космосе, его передатчик терпеливо продолжал слать сообщения. Недели и месяцы проходили бесплодно.

Кто бы ни напал на Морос, он хорошо замел свои следы. Новость об уничтожении планеты разнеслась по Населенным Мирам быстро, как обычно бывает с такими новостями, но Кейлу не удалось найти ни единого зернышка факта или надежды в обильных пересудах и слухах.

И вот он прилетел на Коранекс — еще одна остановка в его отчаянных прыжках наугад с планеты на планету, — понимая с горькой яростью, как быстро истекает его время.

Боль внутри тела нарастала, становилась все более жестокой, хотя он по-легионерски держал ее под строгим контролем, так, что никто бы не догадался, что у него не в порядке со здоровьем. Но, наконец, во время одной из своих предыдущих остановок он потратил несколько галаков на консультацию с космическим медиком.

Медик провел всесторонние тесты, и хмурый лоб его поведал Кейлу достаточно много о результатах.

Радиация какого-то измененного изотопа — не установленного ни Кейлом, ни медиком — угнездилась в костях Кейла. Там она вызывала изменение клетчатки и нарушения, которые наверняка и неминуемо убивали его.

— Осталось с месяц, — сказал медик. — От силы два.

Прошло уже больше половины этого месяца, когда он сел на Коранекс. Кейл уже начал ждать конца, не только как избавления от боли. Он избавит его от снов, которые превратили ночи в пытку и в которых он вновь переживал тот страшный день, когда считал, что несется помогать своей планете, и обнаружил, что поспел лишь умереть вместе с ней.

Смерть избавит его от отчаяния, пришедшего с растущим пониманием, что поиски других оставшихся в живых легионеров оказываются все более и более безнадежными.

А сейчас… ожила надежда. Если человек по имени Краск сказал правду, его отделяет лишь несколько часов от встречи с другими оставшимися в живых и, возможно, от ответов на некоторые вопросы, мучившие его не менее жестоко, чем боль.

(Аромат этого ожидания пронесся сквозь сон, наполнил и изменил его сущность. Напряженные движения глаз смягчались по мере того, как образы возникали и снова рассеивались. Впервые за много недель Кейл погрузился в глубокий, мирный, ничем не потревоженный сон. Его корабль несся через пустоту к планете Солтрениус).

Космопорт Солтрениуса мог быть и космопортом Коранекса — такая же пластибетонная поверхность, местами покореженная и захламленная при ремонте и жесткой посадке тысяч кораблей, те же приземистые, убогие постройки, в которых усталые чиновники принимали плату за посадку.

Даже прилепившийся к космопорту город мог бы перенестись из Коранекса и других незначительных миров вроде него. Конечно, встречались и различия: форма зданий, вид и одежда многих людей. Солтрениус выглядел мрачнее большинства миров, поскольку часть планеты занималась сбором и переработкой пыльных отходов от древесной шкуры местного растения, применяемых во многих мирах для лекарственных составов. Кейл обнаружил, что пыль была всюду, особенно на обычном наборе грязных домов, предназначенных для менее привередливых охотников за удовольствиями космических путешествий.

На этот раз Кейл избегал появляться на улицах. Он искал другой источник информации — местные факты, а не космические пересуды. Конечно, каждый мир имеет свои способы передачи общественной информации — голографические экраны или более устаревшее ультравидео. Работники общественной информации, скорее всего, и являются людьми, знающими то, что он хотел выведать.

Несколько вопросов, и он нашел нужное здание, в котором располагался узел сети местного агентства. Приземистое, грязное, унылое здание. Кейл взглянул на него мельком. Еще несколько вопросов, несколько галаков, перешедших из рук в руки, и один из секретарей занялся поисками среди корреспондентов сети.

— Вот тот, кто вам нужен, — было сказано Кейлу. — Знает все, что происходит на Солтрениусе.

Через несколько минут Кейл уже сидел в шумной, многолюдной приемной зоне с высоким стаканом какой-то неопределенной жидкости, а напротив за столиком был седой старик, представившийся Ксанном Эксе, и пил крупными глотками из такого же стакана, всем своим видом показывая крайнее удовольствие.

Наконец, опустевший стакан был поставлен на стол. Кейл, который еще и не попробовал свой, подал бармену знак принести вторую порцию, затем с надеждой посмотрел на старика.